Парадоксальная, на первый взгляд, фраза Коко Шанель о том, что люди увлекаются не модой, а теми немногими, кто ее создает, абсолютно верна по отношению к Валентину ёдашкину. Может быть, потому что до грустного мало у нас кутюрье с мировым именем, и страшно далеки они от народа: живут словно в шелковом коконе, появляются лишь в окружении жирафоподобных красавиц, материализуют, как факиры, свои странные идеи в нарядах. А главное, постоянно имеют дело с такой переменчивой и неуловимой субстанцией, как Мода.
- Валентин, неужели в детстве, пока другие мальчики гоняли в футбол, вы играли в куклы и мечтали, подобно Ив Сен-Лорану, Валентино и т.д., одевать красавиц, тогда как большинство мужчин думают как раз об обратном?
- Вы знаете, наверное, с мечты как раз все и начинается, но, как ни странно, работать в области моды я даже не помышлял, мне это было абсолютно неинтересно. В семье же у нас вообще считалось, что это не профессия для мужчины, популярны были Бауманский институт или Плехановский, художник - звучало как-то несерьезно. Но, тем не менее, меня ничто так не влекло, как рисунок, и когда я все-таки решил посвятить себя ему, мои родители прореагировали на это довольно спокойно, за что им большое спасибо, они никогда не учили меня жить и давали возможность выбирать. Помимо рисунка, я серьезно занимался историей искусства, даже преподавал ее некоторое время, а когда стали приглашать делать что-то для театра и кино, то воспринимал это как хобби. Наверное, когда относишься к профессии легко, и жить интереснее, потому что ты вроде как в поиске, еще не определился, пробуешь разные вещи, ты молод, и у тебя все впереди. я достаточно долго занимался модой без должной серьезности, все изменилось, когда женился, когда родилась дочь. Игры кончились.
- Хотелось бы узнать, какая она - женщина Юдашкина, ведь, наверное, вы пытаетесь создать женщину своей мечты?
- Ну, это сложно. Если бы я думал об одной женщине, то, наверное, в зале бы на показе сидела единственная зрительница. Моя женщина - образ собирательный. И когда я создаю платье, мне не важно, наденут ли его завтра, мне важно, чтобы за эти 1,5-2 часа у женщины сложилось собственное мнение о коллекции. Возможно, из всего, что я сделал, ей западет в душу всего одна деталь. Значит, свою миссию я выполнил, потому что считаю, что мода - это игра в детство. Когда девочки наряжают кукол, они что-то там фантазируют, домысливают, и тем самым выражают собственное «я». Современная мода - не диктатор, она располагает к разговору, к сотворчеству художника и модели.
- А не ведет ли ваше постоянное пребывание среди такого количества прекрасных женщин к тому, что, как говорится, глаз замыливается, и вы становитесь менее восприимчивы к красоте?
- В женщине надо ценить не тело, а мозги. Молодость и красота - вещи, увы, преходящие, остаются теплота, нежность, внутренний мир. Те, с кем я работаю, уже не модели, а близкие мне люди, которые выдерживают безумный график, потому что мы больше времени вынуждены проводить на работе, чем со своими семьями, и жить, опережая действительность на год-полтора Вот, например, не так давно в Милане закончили коллекцию осень-зима 2001.
- А чем, на ваш взгляд, наша мода способна привлечь Запад?
- Она интересна, прежде всего тем, что за ней стоит величайшая культура, впитавшая в себя различные этнические мотивы, у нас ведь было 8 часовых поясов, мы занимали 1/6 часть суши и в течение этих 70 лет постоянно что-то перенимали друг у друга. Кто-то скажет, что это были не самые лучшие годы, возможно, но с другой стороны мы были образованнее, чем кто-либо.
- В каком-то интервью вы обронили, что в моде быть первым - не главное. -естно говоря, для столь успешного модельера, странное заявление...
- я не люблю этих понятий - «первый», «второй». Многие хотят стать первыми, но хотеть и быть - разные вещи, потому что это приходит свыше, от Бога, это не твоя заслуга, это оценка зала, который я люблю, с которым ощущаю контакт. Долгое время отдушиной для меня была одежда от кутюр. я не мог делать того, что требовал от меня директор фабрики, и ушел с мыслью: пусть мне будет нелегко, но, по крайней мере, я буду делать то, что хочу. Для меня это чрезвычайно важно, важнее, чем быть первым. я стараюсь не замыкаться исключительно в моде: в Музее русского изобразительного искусства пройдет выставка живописных работ, которые я до этого не выставлял, недавно проиллюстрировал детскую книгу стихов Илюши Резника. Мне это было интересно.
- Сколько времени у вас уходит на создание платья?
- Максимум 6 месяцев, но, как правило, 1,5-3 месяца, все зависит от моего состояния, настроения. Наши коллекции создаются из эксклюзивных тканей от кутюр, в основном, французских, мы заключаем с фабрикой договор на «право первой брачной ночи», и в течение полугода она не имеет права пускать эти ткани в серию.
- А бывает, что эти прекрасные и чудовищно дорогие платья вы кому-то просто дарите?
- Конечно, во-первых, дочери на день рождения и на Новый год, во-вторых, жене. Близким людям, другими словами.
- А готовите ли вы дочь к тому, что она должна будет продолжить ваше дело?
- Наверное, в этом отношении я пошел по пути своих родителей и считаю, что профессия ни в коем случае не должна быть навязана. И дело не в том, что на детях знаменитостей природа отдыхает, просто они могут быть одарены в совершенно других областях. -ада, за уши притянутые к родительскому бизнесу, к сцене, к кино, - это ужасно. От этого страдает и профессия, и сам человек. Поэтому я рад, что моя дочь не интересуется модой. Видимо, потому что она с детства была погружена, воспитывалась в этом мире, он воспринимается ею как данность, а волнуют ее совсем другие вещи.
- Когда человек добивается столь многого, наверное, в какой-то момент он испытывает замешательство: куда же дальше? Вы не терзались подобным вопросом, ведь в этой стране, по сути дела, вы достигли всего, чего можно было?
- Ну, если думать о том, чего можно добиться в этой стране, становится скучно. Ну мог бы я получить еще один орден, так у меня их и так предостаточно. Куда интереснее и полезнее заниматься творчеством. Поэтому замыкаться в одной стране нельзя, да я этого никогда и не делал. Многие считали меня странным, когда я выезжал за границу, показывал коллекции и возвращался. «Зачем ты приехал?» - недоумевали они.
По-видимому, я им мешал, они ждали, когда освободится место. Мне жаль таких людей, они тратят впустую массу энергии, у них уходит время не на работу, а на ожидание, когда же он выдохнется? А когда пассивно ждешь, как правило, ничего не получается.
- Сейчас возникла новая генерация модельеров, они представляют для вас какую-то опасность?
- Нет, конечно. В мое время тоже появилось немало интересных стилистов, но так уж выходит, что пробиться удается одному-двум. Буду только рад, если на ближайшие 10-20 лет они утвердятся в моде. я-то свою миссию, наверное, выполнил: не будучи Петром І, если не окно прорубил на Запад, то хоть форточку приоткрыл. Показал, что мы бедные, но гордые и тоже кое-что можем. А, возвращаясь к вашему вопросу, могу сказать, что уже столько лет ждут смены Пугачевой, но, увы. Залы по-прежнему собирает она, потому что есть культура общения, пения, потому что личность. Если нет личности, нет и искусства. Бернес имел весьма посредственный голос, но когда он пел, зал слышал волшебные звуки. Может быть, то, что эти энергичные молодые люди так решительны, так спешат получить все сразу, и не дает мне спать, расслабляться, заставляет быть в хорошей творческой форме.
- Сложно ли вам в итоге расставаться с творениями, на которые потрачено столько сил и, наверное, души?
- Когда-то у меня не было возможности сохранить особо любимые вещи, теперь это проще. И, тем не менее, я ни о чем не жалею, приятно, что мои платья хранятся в Лувре, в Историческом музее, сейчас идут переговоры с эрмитажем. Одежда - это то, что останется на память от ХХ века, ей свойственно сохранять дух минувшей эпохи, в ней как бы материализуется время.
